Душа в чемодане. Записки бортпроводницы - Екатерина Русина

На рейсе в Москву я работаю в эконом классе. Разница поразительная, что и говорить. Работы, конечно, хватает везде, но она на самом деле ощущается иначе. Она не хуже и не лучше, просто другая.

Выхожу на середину салона демонстрировать аварийно-спасательные средства перед взлетом. На этот раз на меня смотрит множество глаз. Мне только не нравится, что приходится использовать столик пассажира для размещения всех этих «демо-средств», люди начинают их трогать, перебирать, рассматривать, и к моменту, когда мне нужно показать жилет, его приходится отбирать у кого-то из рук. Просто отлично, когда в нужном ряду нет пассажиров, можно положить комплект на свободное место и не переживать о его сохранности. Пассажиры бизнес класса явно менее любопытны, там никто не стремится потрогать набор.

Так здорово лететь целых восемь часов, всё время находится какая-то работа, вопросы от инструктора, и множество от пассажиров. Рейс дневной, а, значит, постоянно кто-то хочет пить, есть, ходить по салону и в туалет. Бегают дети, разговаривают взрослые, жизнь кипит. Но что примечательно, люди ведут себя очень прилично, никто не ругается, не выясняет отношения, как это часто бывает в местах большого скопления народа. Так легко и радостно – мы летим домой и всё хорошо.

Только почему-то после длительного рейса силы совершенно покидают тело. С трудом добираюсь до дома Кати и Вовы, это полтора часа пути с пересадками. Спать. Много, много спать… Нет даже сил рассказывать, насколько удивителен Сахалин и путь к нему.

Спокойной ночи, Сахалин.

09—11 апреля 2008 г.

* * *

Еще два рейса в качестве стажера, оба раза ночной Казахстан – Астана и Атырау на Боинге 737 с множеством вопросов от инструкторов. Далее должно решиться, переведут ли меня на должность бортпроводника. Ребята из моей группы также выполнили положенные стажерские полеты и ждут комиссии. У кого-то за плечами уже несколько «эстафет». И у всех – волнительное ожидание получения первой формы.

Итоговая комиссия проходит на «отлично». Хотя на этот раз я была не так уверена в успехе, ведь на практике многие детали оказались неусвоенными по нехватке времени. Я ожидала бо́льшего от себя, думала, что быстрее удастся во всём разобраться. Но полёт не резиновый, что успел – то понял. Я даже чувствую легкое внутреннее возмущение собой, несмотря на верные ответы и отсутствие серьезных замечаний за время стажерских полетов.

«Вам присваивается должность бортпроводника гражданской авиации». Комиссия улыбается, у меня на глазах слезы. Всё было не зря.

Наконец, форма!

Да, это случилось. На складе форменной одежды очередь – наша группа радостно получает свою первую лётную форму. В коридоре мало места, мы стоим, тесно прижавшись друг к другу, и ждем своей очереди на примерку. Получаем сразу весь набор: юбка, брюки, пиджак, две рубашки, джемпер, плащ, зимнее пальто. Потом поднимаемся в инструкторскую, получаем «птички» и бейджики на форму. А дома меня уже ждет новенький лётный чемодан. Также дружно толкаемся у диспетчерской, чтобы узнать свой наряд на первый самостоятельный рейс. У кого-то уже есть допуск на несколько типов воздушных судов, у кого-то только один-два. Бортпроводники протискиваются через нашу черно-костюмную массу, недовольно бормоча: «Опять эти стажеры». Хочется крикнуть вслед, что мы уже не стажеры – вот, у нас даже форма есть! Да и вообще, все с этого начинали. Скоро мы наденем форму, и никто не догадается, что мы новички.

Не каждая работа вызывает столько восторга и гордости в самом начале, это не просто работа, это образ жизни. И у всех нас внутри трепещет сладкое чувство – теперь всё будет иначе. Но насколько иначе, это пока только образное представление. Скоро узнаем на деле.

Через пару дней мы всей группой прибываем в службу для прохождения необходимых инструктажей перед отправлением в вольное плавание и для получения свидетельств бортпроводника гражданской авиации. Явиться приказано в форме. По нашим правилам это значит, что весь внешний вид должен быть «форменный» – костюм, пальто, шарф, «птичка», бейджик, макияж, прическа, маникюр, туфли, колготки нужного цвета… И вся эта красота, склеенная воедино впервые, смотрится довольно неуклюже, сразу видно, что мы «зеленые». В общей сложности придраться не к чему, все элементы формы присутствуют, так что прямых замечаний быть не может, но снисходительно-уничижающий взгляд инструкторов говорит о том, что до идеала еще далеко. Но всё же как радостно, что мы здесь, почти полным составом, в нашей долгожданной форме, когда всё самое страшное позади, а впереди – торжественное вручение официального документа, подтверждающего, что у нас всё получилось!

На самом деле вручение оказывается не таким уж торжественным, нас просто собирают в кабинете и раздают свидетельства. Но это ничуть не уменьшает чувства грандиозного восторга.

Конечно же, первыми получают моё первое фото в форме родители, Рамиля, Маша и Сэр Ёжик. Интересно, верили ли они, что я всё же справлюсь?

Теперь каждый бортпроводник из нашей группы относится к определенному отделению, и у каждого есть свой инструктор. Всего бортпроводников очень много и для удобства взаимодействия с ними по административным и прочим вопросам созданы отделения, в каждом примерно по сто человек. Отделения нумеруются и каждому выдаются кураторы – инструктора, которые отвечают за «своих» бортпроводников, а именно – следят за заполнением информации в их лётных книжках, за продлением допусков на типы воздушных судов, за своевременным прохождением медосмотров, разбираются в случаях опозданий, отстранений, считают выходные дни, эстафеты и так далее. У каждого инструктора примерно по тридцать бортпроводников. Это что-то вроде классов с классными руководителями. По сути инструктора – наша связь с жизнью авиакомпании, ведь мы не бываем на совещаниях, не делимся опытом в офисных буднях, и никто кроме них не сможет довести до нас свежую информацию по изменениям в правилах, законах, инструкциях. Мы где-то летаем, а они рассказывают нам, что в это время происходит на земле, среди бумажной волокиты.

Мне в качестве инструктора достается суровая молчаливая женщина с короткими черными волосами и широкими плечами, как у мужика. Мне всё время как-то неудобно к ней подходить. Но она должна следить за всеми моими перемещениями по миру и быть в курсе всех нюансов.

24 апреля 2008 г.

Первый блин

Мой первый самостоятельный рейс и снова Одесса на Боинге 737. Два часа собираюсь, отглаживаю свою новенькую форму, делаю «форменный макияж» как учили – тушь, помада, румяна. Укладываю волосы в «форменную прическу», выливаю на нее тонну лака, как говорит наш преподаватель, лака много не бывает, главное – чтобы ни один волосок не торчал. Обязательно накрашенные ногти, это уж совсем непривычно, но так положено. Двадцать раз перевязываю шейный платок – хоть бы инструкцию дали, как с ним управляться! Форменная юбка мне явно велика, так что после нескольких примерок решаю лететь в форменных брюках. Складываю всё необходимое в лётную сумку, сто раз проверяю документы, и, наконец, я вроде готова. Долго смотрю в зеркало – всё ли идеально, «по форме»? Вроде, да.

На предполетном брифинге нам объявляют приблизительную длительность полета, номер стоянки воздушного судна, состав экипажа, распределение обязанностей в рейсе и задают несколько вопросов по аварийно-спасательной подготовке. С этим у меня пока нет проблем, всё зазубрено так, что ломом из головы не выбьешь. На этом рейсе моя дверь вторая левая. А, значит, я сегодня старший экономического класса, отвечаю за питание и все доклады шефу по эконом классу. Всего два часа полёта, а успеть надо так много: принять и пересчитать всё питание на прямой и обратный рейс, проверить все документы, подготовить стойку и проконтролировать своевременность действий остальных бортпроводников эконом класса. То есть Вадима, моего одногруппника. Надо же было такому случиться! Два бортпроводника в эконом классе вместо обычных трех, да еще и оба новенькие! Первые пять минут мы бестолково шатаемся по самолету, не можем сосредоточиться и с чего-то начать. Со всех сторон дергают – подтвердите качество уборки, распишитесь за питание, примите бытовое имущество… Голова идет кругом, надо как-то взять себя в руки.

«Вадим, где лимоны?!». Кажется, он в еще большем шоке, чем я. Вадим раньше работал преподавателем английского языка и внешне абсолютно этому соответствует – высокий, статный, с отточенными чертами лица и аккуратной прической. Даже неудобно, что такой интеллигентный человек должен искать стаканы с нарезанными лимонами. На учебе Вадим всегда был в рядах отличников, но видно, что и он теряется в «свободном полете». Определенно, это слишком короткий рейс для первой практики. Хочется всё бросить и помочь ему, но тогда я не успею сделать свою работу.